Питер О`Доннел - Я — Люцифер
— Разве вы не «отошли от дел»?
— Это другое… Небольшое приключение… — Модести усмехнулась. — Мы с Вилли успели убедиться, что тихая жизнь сильно утомляет. Нам нужно хотя бы изредка проветриваться.
— Как этой ночью?
— Ну, далеко не всегда все оказывается так драматично…
— Но вы, похоже, получили удовольствие от того, что случилось этой ночью, — с удивлением произнес Стив.
— Удовольствие? Даже не знаю. Мы не искали этого приключения. Разве люди получают удовольствие, когда лезут на гору? Я имею в виду сам процесс, когда болят мускулы, когда не хватает воздуха, когда можно отморозить руки-ноги? Когда ты то и дело можешь сорваться в пропасть?
— Я об этом не задумывался, но, похоже, удовлетворение приходит потом, когда покорена вершина. Ты победил обстоятельства. Но это альпинизм… У вас нечто совсем другое.
— Ну, не совсем. Но я не умею покорять горные вершины. Я делаю то, что у меня получается.
— Да… — Помявшись, Колльер сказал: — Сегодня ты убила человека. И Вилли тоже.
— И, по-твоему, это должно меня огорчать? — Она не сердилась, не оправдывалась. — Эти люди хотели убить Рене. А потом нас с Вилли. Ты думаешь, легко отбиваться одному от троих? Тут уж приходится поскорее успокоить кого-то из противников раз и навсегда. Но мы все же сохранили жизнь четверым. Так что не надо обвинять меня в жестокости, Стив.
Колльер вспомнил, как она противостояла вооруженному ножом педерасту. Как она взмахнула ногой и лезвие бандита оказалось в дюйме от бедра, там, где проходит артерия. Если бы ее расчет не оказался безупречным…
Он внутренне содрогнулся.
— Я никогда не убивала никого, кто не пытался бы убить меня или моих друзей, — сказала Модести.
Колльер беспомощно посмотрел на нее и спросил:
— Ты не шутила, когда говорила вчера, что надо знать меру?
— Ну да. Слишком много трупов создало бы лишние сложности Рене. И конечно, ему нужно было кого-то допросить.
— Боже! — протянул Колльер. Долго сидел он, опершись на подушку, потом попросил: — Можно я взгляну на твою ногу?
— На которую? — удивленно осведомилась Модести.
Она положила левую ногу на правое колено, отчего шифоновый пеньюар сбился, оголив ее целиком. У Модести была широкая ступня с крепким сводом, приятной формы, но подошва была жесткая.
— Это кое-что объясняет, — сказал он, не отпуская ступню. — Например, то, как ты расправилась с замком или прыгнула на булыжники двора. Но откуда такая прочность?
— До семнадцати лет у меня вообще не было обуви, — сказала Модести, улыбаясь. — И я много ходила пешком.
Колльер нахмурился. Нечто, таившееся в глубинах его сознания, вдруг всплыло на поверхность. Он сказал:
— Помнишь, когда я ночью спустился вниз? Ты рассердилась, увидев меня. Потом Вобуа сказал тебе что-то по-французски. Очень быстро, и я не разобрал. Так что же он все-таки тогда тебе сказал?
— Просил не очень тебя ругать за то, что ты хотел помочь.
— И все?
— Он сказал, что ты был вынужден это сделать, потому что… — Модести чуть замялась, но докончила: — Потому что испугался.
Колльер пристально смотрел на нее несколько секунд, потом кивнул:
— Испугался. И очень сильно. Это было отвратительно. Я вдруг представил, как нож входит в меня, крошит ребра… — Он сделал недовольную гримасу и закончил: — Извини, Модести.
Она убрала ногу и, чуть привстав, взяла его лицо в ладони.
— Но ты же все-таки спустился. Вот об этом-то и говорил Рене.
— Несмотря на дрожащие поджилки и понос наш герой ринулся в бой. Ты об этом? — Колльер говорил без горечи, но с явной самоиронией. Она смотрела на него с теплотой, и от этого у него заметно полегчало на душе.
— Что-то в этом роде, — отвечала Модести. — Это был неверный ход, но я понимаю, почему ты меня ослушался. Это не твоя профессия.
Она внимательно на него посмотрела. Казалось, она хотела задать вопрос, но потом передумала, и на ее лице вдруг появилась озорная мальчишеская улыбка.
— Ну, металлург, — сказала она. — Покажи, как ты уме ешь любить.
Стив почувствовал, как внутри у него все запело.
— Я должен показать свою беспощадность?
— На этот раз необязательно.
Он расстегнул ее пеньюар, отбросил его в сторону.
— Ты удивительное земное создание, — пробормотал он.
— Что означает «земное»? Дай определение.
— Ну тебя с твоими определениями. Просто тебе нравится заниматься любовью.
— Это плохо? Это дурно?
— Нет, если ты избирательна.
— Весьма, мистер Колльер.
— Рад это слышать, мисс Блейз. — Он двинулся к ней, и тут же зазвонил телефон. Колльер чертыхнулся. Она же усмехнулась и, протянув руку к аппарату на столике, взяла трубку.
— Рене? Как дела? Нет, вы не отрываете меня от завтрака. — Она лукаво покосилась на Колльера. — Ну что, есть новости от наших друзей? — Она долго слушала Вобуа, хмурясь все сильнее и сильнее. — Жаль. Ладно, берегите себя, Рене. Он может попытаться ударить еще раз. — Снова пауза, потом она сказала: — Нет, к сожалению. Я улетаю в Лондон сегодня вечером.
Колльер уже не понял, о чем они говорили потом. Когда она положила трубку, он вопросительно уставился на нее. Модести медленно, глядя в пространство, сказала:
— Их наняли. Аванс пятнадцать тысяч франков и столько же по выполнении заказа. Первый контакт по телефону. Первый взнос передан ночью человеком в машине в маске, сделанной из чулка. Ни описания внешности, ни фамилии. Рене никак не может отыскать хотя бы ниточку.
Но Колльер не слушал. Он спросил:
— Ты сегодня улетаешь?
— Да, у меня в Лондоне дела. Я как раз хотела сказать тебе об этом за завтраком.
— Можно я поеду с тобой?
— Нет, милый. — Модести грустно покачала головой. — Я не знаю, сколько времени уйдет на это.
Колльер обвел пустым взглядом комнату, потом опять посмотрел на Модести.
— Значит, все кончено, да?
— Не совсем, если ты не забыл. — Она сняла трубку с телефона и положила ее рядом. — Так-то оно будет лучше.
— Я не про это!
— Это и не должно было длиться вечность, Стив, — терпеливо проговорила Модести. — Ты это и сам прекрасно знаешь. — Она протянула руку и любовно провела пальцем по его щеке. — Да и твоя металлургия не будет тебя ждать всю жизнь.
Он вздохнул и, посмотрев в сторону, сказал:
— Модести, я не металлург.
— Знаю. Вилли мне сказал. Самое грустное с бериллием состоит в том, что он не поддается ковке. Он слишком хрупок.
Колльер почесал в затылке и удивленно посмотрел на Модести:
— Значит, он меня раскусил? Но почему вдруг он сразу заподозрил подвох?
— У Вилли есть интуиция.
— Это точно. — Вдруг глаза Колльера загорелись. — Я хочу поговорить с ним об этом.
— Он летит в Лондон со мной.
— Вот как! — Колльер нахмурился, потом пожал плечами. — Жаль. Впрочем, он приглашал меня появляться в его пивной, когда я только смогу. — Он приподнял брови и спросил: — Ну так что?
— В каком смысле?
— Тебя не интересует, кто я?
— Я знаю все, что хочу знать, Стив. У меня тоже есть интуиция. Твое дело — это твое дело.
— И скучное притом — по сравнению с твоими делами.
— Отлично, давай придумаем что-нибудь не скучное. Например, не слетать ли нам на луну?
Он растерянно похлопал ладонью по кровати.
— Наш герой предпочел бы остаться здесь.
— Вот и я про то.
— Извини. Так что это за полет на луну?
Она встала на колени на кровати и посмотрела на него с ласковой насмешливостью.
— Ты вращался в слишком изысканных кругах, милый металлург. — Модести открыла объятия и пропела: — Иди сюда, и я тебе все покажу.
Глава 6
Сефф аккуратно провел линию брови на лице куклы, положил кисточку и посмотрел на смуглолицего человека в мятых джинсах и потрепанной синей рубашке.
— Я хотел бы выразить вам свою благодарность, мистер Гарсиа, — сказал он. — Вы прекрасно провели операцию вчера ночью. Большое спасибо.
Как всегда, у Гарсиа изо рта торчала спичка. Он передвинул ее языком из угла в угол и сказал:
— Спасибо, сеньор.
— Вы и ваши друзья вскоре отправитесь на нашу новую базу. — Говоря, Сефф расхаживал между двумя длинными верстаками мастерской. — Десять дней спустя мы последуем за вами. Все улажено.
— Да, сеньор. — Гарсиа был явно заинтригован. Вообще-то у него был несколько отстраненный взгляд, но Сефф понял, что он отлично усвоил все, что было ему сказано.
— Пока все, мистер Гарсиа, — закончил он. — Можете возвращаться к вашим друзьям.
— Спасибо, — ответил Гарсиа и пошел, хлопая на ходу сандалиями.
Регина оторвалась от своей работы — она продевала новые нитки в марионетку-нимфетку с овальным похотливым личиком.
— Какой милый человек, — пропела она. — Почему ты никогда не пригласишь его, Сеффи, на наши спектакли?
— Боюсь, дорогая, ему это не будет интересно, — сказал Сефф, снова берясь за кисточку. — Видишь ли, мистер Гарсиа слишком увлечен своей работой.
